Найти недобросовестность задним числом: опасный прецедент. Комментарий Ильи Романова

На практике суды еще пять лет назад выработали несколько критериев добросовестности должника, который хочет перечислить деньги новому кредитору после уступки права требования. К признакам, благодаря экономколлегии, добавился еще один: должнику надо дождаться, пока законность цессии установит Верховный суд. Только после этого можно спокойно расплачиваться по долгам. Опрошенные эксперты опасаются, что такой подход приведет к нестабильности делового оборота, так как вступивший в законную силу судебный акт (после прохождения апелляции) обязателен для исполнения всеми лицами и госорганами.

Должник, получив от первоначального кредитора уведомление об уступке, обязан рассчитаться с цессионарием. Даже если потом выяснится, что та сделка была недействительной, субъективно добросовестный должник считается исполнившим обязательство (п. 2 ст. 385 ГК). Это важно и нужно для того, чтобы обеспечить стабильность делового оборота, подчеркивает Алексей Акужинов из Saveliev, Batanov & Partners Тем более что на практике ВАС в п. 14 информационного письма Президиума № 120, а затем и ВС в п. 20 Постановления Пленума ВС от 21.12.2017 № 54 признали такой подход обоснованным. 

При этом если должник в обсуждаемой ситуации повел себя недобросовестно, то такое исполнение все же не прекратит обязательство, замечает Акужинов. На недобросовестность должника может указывать, например, аффилированность с цедентом или цессионарием, как в деле № А27-8800/2017. Но не только. Критерием добросовестности должника, который хочет перечислить деньги новому кредитору, считается наличие или отсутствие осведомленности о противоправном характере уступки, объясняет юрист Арбитражной практики юридической фирмы VEGAS LEX Георгий Белоусов. В деле № А75-5718/2015 ВС выделил, помимо аффилированности, еще два признака, которые свидетельствуют об осведомленности: получение в результате уступки какой-то выгоды и явные признаки неравноценности условий цессии. 

Кроме того, суды признают недобросовестным должника и в тех случаях, когда он исполняет обязательство в пользу цессионария при наличии спора в отношении договора цессии (постановление АС Московского округа от 14 ноября 2018 года по делу № А40-99087/2015).

---

Когда должника, наоборот, признают добросовестным?

- Когда он платит по уведомлению (постановление АС Уральского округа от 16 декабря 2019 года по делу № А50-509/2018).
- Когда он знает об уступке, но не получает уведомление (дело № А46-7823/2013).
- Когда он платит на основание судебного акта (постановление АС Дальневосточного округа от 16 ноября 2020 года по делу № А51-21164/2019).
- Когда он знает об оспоримости уступки (постановление АС Центрального округа от 30 апреля 2019 года по делу № А36-2427/2016).

Примеры привел юрист практики специальных проектов Versus.legal Даниил Борейшо.

---

А ненадлежащее исполнение обязательства, наоборот, не всегда обусловлено недобросовестностью, поэтому сначала важно понять причины, по которым должник не выплачивал деньги. А затем сопоставить его действия с поведением, характерным для обычного участника оборота, который учитывает права и законные интересы контрагента, обращает внимание Александр Спиридонов из коллегии адвокатов Delcredere Та же компания «Монострой» не спешила рассчитываться с кредитором, так как на протяжении двух лет точно не могла понять, кому нужно платить. Произошло это из-за того, что за несколько дней до отзыва лицензии банк «Легион» уступил право требования 54 млн руб. с должника в пользу «Комплектэнергостроя».

Хрупкая цессия
Когда Агентство по страхованию вкладов стало конкурсным управляющим банка, оно пошло оспаривать цессию. Две инстанции отказали агентству (дело № А40-129253/2017). Поскольку решение вступило в законную силу, «Монострой» погасил долг перед «Комплектэнергостроем», передав кредитору векселя на 54 млн руб. В акте приема-передачи ценных бумаг стороны указали, что все обязательства, вытекающие из кредитного соглашения, считаются исполненными. Правда, через три месяца после достигнутых договоренностей АС Московского округа отменил акты нижестоящих инстанций и отправил дело на новое рассмотрение. На втором круге суды признали цессию недействительной, посчитав ее частью схемы для вывода активов банка. 

Тогда «Монострой» решил добиться признания кредита погашенным в судебном порядке. Первая инстанция истцу отказала, но апелляция и кассация удовлетворили требования (дело № А40-79008/2021). Суды указали, что на момент подписания соглашения об отступном у сторон на руках был судебный акт из дела о банкротстве «Легиона», который подтверждал действительность цессии. «Документального подтверждения наличия у «Моностроя» умысла на заведомо недобросовестное осуществление прав ответчиками не представлено», — согласились суды. 

Правда, ВС посчитал иначе, отправив и это разбирательство на второй круг с указанием «оценить соблюдение принципа добросовестности при заключении соглашения об отступном». Экономколлегия дополнительно указала, что компании надо было сначала дождаться решения ВС в деле об оспаривании цессии. При повторном рассмотрении дела 9-й ААС оставил без изменений отказное решение первой инстанции. С этим согласились окружной суд и экономколлегия, которая отдельно подчеркнула: действия «Моностроя» в этом споре не могут отвечать принципам разумности и добросовестности. Таким образом, должнику не удалось признать кредит погашенным.

Как спасти добросовестных должников
Подход нижестоящих судов Акужинов ставит под сомнение. По общему правилу должник может полагаться на действительность цессии, если она не признана недействительной, а иное нужно доказывать, обращает внимание эксперт. В рассматриваемом случае «Монострой» рассчитывался с кредитором, имея на руках судебный акт о законности переуступки.

Суть обсуждаемой ситуации в том, что правовая реальность (действительная принадлежность права требования) и правовая видимость (представления должника о том, кому принадлежит право требования) перестали совпадать, замечает юрист практики специальных проектов Versus.legal Даниил Борейшо. Учитывая это, экономколлегия могла бы развить позицию и обсудить, работает ли доктрина защиты видимости права, если должник прекращает обязательство не исполнением, а иным способом, например соглашением об отступном в виде тех же векселей или новацией, рассуждает Акужинов. Вместо этого суды фактически по совокупности обстоятельств сделали вывод: «Монострой» должен был знать, что платит не тому кредитору, назвав это недобросовестностью должника. Хотя недобросовестности в объективном смысле — какого-то нечестного поведения — в отношении кредитора не было, подчеркивает профессор НИУ ВШЭ Андрей Егоров. 

«Есть совершенно нормальное объяснение со стороны должника, почему он долго не платил. Понимая, что сделка может оспариваться, он ждал, пока появится ясность. И как только она появилась — две судебные инстанции сказали, что все нормально, уступка действительна, — он заплатил. В этом нет ничего недобросовестного. Наоборот, была разумная задержка на период, пока уступка оспаривалась. По крайней мере пока дело находилось в суде», отметил Андрей Егоров

Трактовку Егорова разделяет и Борейшо. По его мнению, обсуждаемая ситуация показывает несовершенство существующего регулирования и необходимость закрепления, как минимум на уровне ВС, другого подхода. Надо делать все, чтобы добросовестные должники могли спокойно исполнять требования своим видимым кредиторам и не опасаться, что к ним предъявят требования расстроенные действительные обладатели прав, уверен эксперт.

«Судебный акт вступает в силу после принятия постановления судом апелляционной инстанции.  И всё, с этого момента он уже производит правовые последствия. Поэтому если должник исполняет требования на основании постановления апелляции, то он, конечно, должен признаваться добросовестным», рассказал Даниил Борейшо

Вот и руководитель практики разрешения споров юрфирмы Инфралекс Михаил Гусев полагает, что исполнение должником обязательств перед новым кредитором задолго до признания судом договора уступки недействительным нельзя считать недобросовестным поведением: «В такой ситуации вывод судов об отсутствии оснований для признания обязательств должника погашенными представляется необоснованным». Да и суды не слишком убедительно мотивировали вывод, что неисполнение обязательств перед кредитором в течение двух лет считается «недобросовестным поведением», замечает старший юрист Независимой юридической группы «Стрижак и Партнеры» Илья Романов: «В судебных актах не установлены обстоятельства стойкого умышленного нежелания должника исполнять обязательства по договору кредитной линии». Не вполне понятна эксперту и логика суда, установившего недобросовестность поведения истца, который не доказал «невозможность внесения денег на депозит нотариуса». Похоже, что суды не исследовали вопрос, имелись ли у компании средства в спорный период. Если их объективно не было, то обоснование недобросовестности через невнесение денег на депозит нотариуса выглядит странно, констатирует Романов.

Удар по стабильности
Особенно эмоционально подход ВС в деле № А40-79008/2021 комментирует Егоров: «Решение ВС олицетворяет перефразирование известной поговорки «Силен задним умом», и это очень плохо». По его мнению, суды должны очень осторожно оценивать поведение как недобросовестное, когда человек действует в состоянии неопределенности: «А уж когда он подчиняется тому, что говорят суды, и ему потом сообщают: «Ты все-таки недобросовестный, чего-то там не дождался», то его, по сути, постфактум учат жить».

«Если уступка — это катер, то такой подход ВС — торпеда в этот катер. Прямо по центру. Стабильность уступок убивается. Главное, что должникам теперь делать? Даже уступку не запретишь в договоре, она все равно будет действительна. Только к гадалке ходить — нормальная ли уступка, можно ли платить»?, говорит Андрей Егоров

Между тем, пытаясь понять логику обсуждаемых решений, советник Монастырский, Зюба, Степанов & Партнеры Дмитрий Крахмалев выдвигает предположение: суды усмотрели, что между новым кредитором и должником была определенная аффилированность, а все сделки в совокупности направлялись на вывод ликвидного права требования банка. Прямо эти выводы в судебном акте отсутствуют, но они читаются между строк, добавляет он. Истец знал, что банк заключил договор цессии с «Комплектэнергостроем» при не самом благоприятном контексте: за две недели до отзыва лицензии, за три — до возбуждения дела о банкротстве, еще и на нетипичных условиях с отсрочкой оплаты цессии на пять лет, замечает Спиридонов. Он полагает, что при таких обстоятельствах должник, действуя разумно и осмотрительно, должен был исполнить обязательства по кредитному договору на депозит нотариуса, однако не сделал этого: «Поэтому суды и пришли к выводу о его недобросовестности». Так или иначе, если должник узнает о наличии спора между новым и старым кредитором, то порой стоит повременить с исполнением обязательства, резюмирует Крахмалев. 

Но если исходить из логики суда о возможной аффилированности должника и нового кредитора, то исполнение обязательства внесением денег на депозит нотариуса никак не повлияло бы на получение исполнения новым кредитором («Комплектэнергострой»), настаивает представитель должника. Дело в том, что до момента признания договора цессии недействительным нотариусу пришлось бы выдать исполнение именно «Комплектэнергострою». Понимая это, действуя разумно и осмотрительно, «Монострой» дождался вступления в законную силу судебного акта по результатам оспаривания договора цессии, но в дальнейшем суды трактовали подобное поведение фирмы как недобросовестность.

Тем временем первоначальный кредитор в лице АСВ через СОЮ теперь повторно пытается взыскать долг по тому кредитному долгу, который с учетом всех процентов и неустоек вырос до 502 млн руб. (дело № 2-706/2023 ~ М-208/2023). На настоящий момент этот спор еще рассматривается. 



Автор: Алексей Малаховский
Источник: ПРАВО.RU