Сомнения, ожидания и успехи

С чем столкнулись российские юристы в 2023 году и что ожидают от года текущего

Прошедший год показал, что и старые, и недавно созданные российские юридические фирмы чувствуют себя в новых условиях довольно уверенно. Одной из самых востребованных практик в 2023 году у юристов стала корпоративная, связанная с заключением сделок M&A и согласованием их с регуляторами. Сохраняют высокие позиции судебная, банкротная и санкционная практики, а также уголовная в сфере экономических преступлений. “Ъ” обсудил с участниками рынка запросы, с которыми к ним приходит бизнес, текущие тренды судебной практики, те изменения, в которых нуждается российское законодательство, и то, какого регулирования для себя хочет само сообщество, пока еще разделенное на юристов с адвокатским статусом и без такового.

Доходы и востребованные практики
Турбулентное время ожидаемо характеризуется высоким спросом на юридические услуги со стороны клиентов из самых разных сфер деятельности. Управляющий партнер «Каменская & партнеры» Татьяна Каменская рассказывает о 25-процентном росте доходов компании за прошлый год, а самыми востребованными практиками называет антимонопольное (с ФАС по закону о защите конкуренции) и корпоративное (M&A-сделок с другими регуляторами: Минфином, правительством РФ) согласование.

«Большое количество обращений в корпоративную и регуляторную практики» фиксирует и партнер юрфирмы «Рыбалкин, Горцунян, Дякин и Партнеры» Мария Благоволина. Она тоже видит «рост запросов, связанных с реструктуризацией активов, урегулированием различных семейных и наследственных вопросов, созданием личных фондов» и полагает, что тренд сохранится и в текущем году.

«Наши доходы выросли, как и сама фирма. Наиболее взрывной рост показали практика корпоративного права (сделки М&А), а также судебная практика и арбитражи»,— говорит управляющий партнер LEVEL Legal Services Леонид Эрвиц. Также он наблюдает востребованность санкционной, налоговой, энергетической практик, рост банковской и банкротной практик.

Старший партнер адвокатского бюро MILL (образовано в конце 2022 года, специализируется на защите по уголовным делам об экономических и должностных преступлениях) Алексей Артемов не заметил в их практике существенных изменений: «Количество дел о взяточничестве, злоупотреблениях полномочиями, хищениях и уклонении от уплаты налогов остается стабильно высоким. Я бы сказал, что с уверенностью смотрю в наше успешное будущее, но в контексте происходящего и нашей сферы специализации в целом это звучит, скорее, неутешительно».

Управляющий партнер московского офиса Better Chance Александр Аничкин отмечает значительный рост всех практик: судебной, финансовой, корпоративной, недвижимости и ГЧП, что «позволяет с уверенностью смотреть в будущее». «В прошлом году наша фирма сопровождала ряд знаковых проектов в области M&A, несколько крупных финансовых сделок, также мы работали на проектах в области ГЧП. Как и ранее, много работы было у регуляторной, санкционной и DR-практик фирмы»,— делится СЕО, партнер корпоративной практики Stonebridge Legal Дмитрий Позин.

«Год был для нас довольно успешным: наиболее прибыльными являлись, как и обычно, ключевые практики бюро: банкротство и разрешение споров»,— указывает партнер корпоративной практики адвокатского бюро «S&K Вертикаль» Алена Бачинская. В то же время госпожа Бачинская отмечает «существенный рост проектов в области сделок M&A, а также рост практик санкционного права и проектов в юрисдикции ОАЭ», где бюро в этом году открыло офис.

«На текущий день практика банкротства по-прежнему остается и будет оставаться востребованной в той или иной форме»,— говорит партнер консалтинговой группы РКТ Иван Гулин. Также, по его словам, важное значение в прошлом году приобрели корпоративно-наследственные споры: «Уход некоторых бизнесменов из жизни породил конфликты между наследниками. При этом наше законодательство мало регулирует вопросы наследования бизнеса, да и судебная практика пока не выработана в должной мере, поэтому ни у клиентов, ни у юристов нет готовых решений, что приводит к необходимости качественной экспертизы».

Партнер корпоративной практики / M&A компании ALUMNI Partners Екатерина Дедова ожидает, что в 2024 году вопросы релокации и редомициляции останутся также востребованы наряду с санкционной и контрсанкционной проблематикой, сохранится активность и в области разрешения коммерческих споров. Отдельно госпожа Дедова обращает внимание на «увеличение количества запросов от клиентов на разработку и внедрение программ долгосрочной и краткосрочной мотивации сотрудников».

«В условиях резкого сокращения иностранного финансирования большую роль приобретают процессы слияния и поглощения, а также продажа иностранного бизнеса»,— добавляет господин Гулин. Дмитрий Позин тоже ожидает «новых крупных финансовых и M&A-сделок» и активной работы в области ГЧП и разрешения споров.

Судебные тренды и юрисдикции
В целом юристы указывают на то, что суды стали более свободно интерпретировать законы. «Иногда это приводит к размыванию привычных правовых концепций и фактическому осуществлению судами правотворческой деятельности»,— говорит партнер и руководитель судебно-арбитражной практики Nextons Роман Зайцев.

В сфере корпоративных отношений изменилась практика по исключению участников из хозяйственных обществ, отмечает партнер Orchards Алексей Станкевич: «Теперь эта мера стала применяться активнее — ранее это допускалось в исключительных случаях и не могло быть направлено на разрешение корпоративного конфликта. Сейчас Верховный суд РФ (ВС) снизил стандарт доказывания по этой категории дел». Партнер «Каменская & партнеры» Анна Акифьева добавляет, что в корпоративном праве проблемными направлениями были споры о правах (имущественные или корпоративные) пережившего супруга на долю в ООО: «Со временем ВС дал ряд разъяснений, решающих данную проблему. Эти споры стали толчком для размышления бизнесменам о необходимости заключения брачного договора, внесения изменений в устав общества».

Кроме того, наблюдается увеличение числа международных арбитражных споров с российским элементом — как коммерческих, так и инвестиционных, указывает партнер практики по разрешению споров «Рыбалкин, Горцунян, Дякин и Партнеры» Дмитрий Кайсин. По его словам, клиенты продолжают выбирать ICC и LCIA для разрешения будущих споров. Другие юристы указывают, что российский бизнес также тяготеет к Азии, обращаясь в Гонконгский и Сингапурский арбитражи.

Параллельно с этим расширяется компетенция российских государственных арбитражных судов по спорам с участием иностранных лиц, указывает Алексей Станкевич. Причем, отмечает Роман Зайцев, в этих делах все чаще проявляется «протекционистский подход со стороны судов к российским гражданам и организациям». Иван Гулин добавляет, что суды позволяют переносить споры в Россию не только включенным в санкционные списки, но и другим российским лицам, считая, что введенные в отношении РФ санкционные ограничения сказываются и на них. А для зарубежных компаний из недружественных стран появляются все новые ограничения. «Так, иностранным кредиторам не удается обратить взыскание на залог, даже если долг возник до 2022 года»,— приводит пример Иван Гулин.

«Одним из главных вопросов, с которым после 2022 года столкнулось все деловое сообщество, стали решения иностранных компаний, остаться или уходить с российского рынка. Перед российским бизнесом встала задача, как выстраивать дальнейшие взаимоотношения с иностранными контрагентами и как защищать свои права в случае судебных разбирательств»,— обращает внимание партнер судебно-арбитражной практики АБ ЕПАМ Вера Рихтерман. В результате в феврале ВС по делу Westwalk Projects Ltd прямо разрешил банкротство иностранных лиц в России при наличии их тесной связи со страной, и теперь юристы ждут роста обращений в суды по таким должникам. По мнению советника Orchards Вадима Бородкина, это «нельзя расценивать как антиконституционный и недружественный шаг», а процедура будет использоваться в первую очередь «для защиты интересов кредиторов».

В уголовно-правовой сфере Алексей Артемов отмечает «масштабную работу законодателя по криминализации ряда действий и ужесточению наказаний за преступления против власти, традиционных ценностей и СВО». Он указывает и на попытки «криминализации самой защиты (действий адвокатов.— “Ъ”) как соучастия в преступлении» представляемого ими лица. Из позитивных тенденций Алексей Артемов называет «смягчение ответственности за ряд налоговых преступлений и введение нового основания для отказа в возбуждении или прекращения уголовного дела — уплата сумм недоимки, пеней и штрафа». Вместе с тем, уточняет господин Артемов, «возрос интерес налоговиков и следователей к финансовой деятельности и доходам публичных личностей и лидеров мнений».

Дмитрий Кайсин указывает на «рост количества дел о деприватизации по искам Генпрокуратуры РФ». Партнер и руководитель практики разрешения споров Stonebridge Legal Алексей Ядыкин также отмечает расширение практики наложения судами обеспечительных мер. Растет интерес и к групповым искам, говорит партнер практики разрешения споров ALUMNI Partners Иван Веселов, чему «способствовали уход зарубежных компаний из России и заморозка денежных средств Euroclear». По наблюдениям господина Веселова, «в связи со сложной мировой и экономической ситуацией в судах часто начали ссылаться на форс-мажоры» для того, чтобы обосновать отсутствие договорной ответственности или расторжение сделки.

Адвокаты и монополия
В начале текущего года возобновилась дискуссия о реформе судебного представительства, которая по большому счету предполагает введение адвокатской монополии на такую деятельность. Татьяна Каменская отмечает, что Минюст планирует представить Концепцию судебного представительства на ПМЮФ-2024. Она поддерживает идею реформы, добавляя, что «изменения нужно вводить постепенно и предусмотреть переходный период, чтобы полностью покрыть потребность в судебном представительстве по всем категориям дел».

«Вопрос о введении профессионального представительства в судебном процессе не является линейным. Сама по себе концепция реформы юридической функции, которая обсуждается на моей памяти уже десять лет, также не является простой задачей»,— объясняет вице-президент ФПА РФ Елена Авакян. По ее словам, вопрос «наведения порядка в регулировании юридической профессии остро встает в связи с тем, что сегодня огромное количество лиц совершает мошеннические действия, предлагая населению якобы бесплатную юридическую помощь и затем получая огромные деньги за помощь несущественную или неквалифицированную».

В связи с этим госпожа Авакян считает необходимым «объединение усилий внутри корпорации». Ее мнение разделяет партнер юрфирмы VERBA Legal Дмитрий Мальбин: «За счет исключения лиц, не отвечающих определенным требованиям, повышается общий уровень квалификации». Он признает, что в результате реформы часть юристов «не сможет осуществлять судебное представительство, несмотря на свою высокую квалификацию», но, по его словам, «это издержки, которые необходимо нести, чтобы исключить имеющиеся проблемы».

Роман Зайцев отмечает, что он «сталкивался как с неэтичным поведением представителей со статусом адвоката, так и с высочайшим уровнем квалификации лиц без такого статуса». Впрочем, по его мнению, «постепенное движение к установлению дополнительных требований к лицам, профессионально занимающимся судебным представительством, представляется логичным и оправданным».

Вместе с тем адвокат бюро адвокатов «Де-юре» Дан Хоролец опасается, что введение монополии резко увеличит цены на представительство в суде, не повышая его качества, что в итоге может «лишить права на судебную защиту большой круг граждан». Алексей Артемов усматривает в идее реформы стремление государства «контролировать относительно вольное и разношерстное юридическое сообщество». «Адвокатская монополия может понизить одну из важнейших гарантий статуса — независимость адвоката, так как подобная ситуация приведет к полному контролю входа и выхода из профессии со стороны адвокатских палат и Минюста»,— согласен Дан Хоролец.

Партнер коллегии адвокатов «Ковалев, Тугуши и партнеры» Сергей Ковалев полагает, что усиление контроля со стороны государства «не добавит качества судебному процессу. Подобный контроль, скорее всего, убьет остатки инициативы и творчества в профессии», прогнозирует он.

Споры вызывают и рассматриваемые сейчас в Госдуме поправки в закон об адвокатуре и адвокатской деятельности (приняты в первом чтении в апреле 2023 года). «Самыми важными являются изменения, связанные с урегулированием деятельности ФПА, адвокатов и адвокатуры вокруг Комплексной информационной системы адвокатуры. Также важны поправки, связанные с появлением и регулированием единого реестра адвокатов, которые уже давным-давно были актуальны — на постсоветском пространстве мы, по сути, являемся единственной страной, где до сих пор нет централизованного реестра адвокатов»,— говорит Елена Авакян. Между тем Алексей Артемов полагает, что «создание единого реестра ставит право осуществления адвокатской деятельности в зависимость от решения Минюста о включении в этот реестр».

«По сути, законопроект направлен на то, чтобы упорядочить отношения адвокатуры и общества и обеспечить бОльшую прозрачность сведений об адвокатах. Поправки закрепляют контролирующую роль Минюста над адвокатским сообществом: от утверждения положений о порядке проведения адвокатских экзаменов до закрепления права через адвокатские палаты привлекать адвокатов к дисциплинарной ответственности»,— поясняет управляющий партнер московского офиса АБ ЕПАМ Денис Архипов. В целом ужесточаются профессиональные и квалификационные требования к адвокатам, повышается уровень их подготовки, «в конечном итоге повышается доверие бизнеса и граждан к адвокатуре», отмечает Анна Акифьева. По словам госпожи Авакян, это приближает требования к адвокатам к уже существующим требованиям, применяемым к судьям и работникам прокуратуры.

Впрочем, Алену Бачинскую настораживает «передача Минюсту роли в проведении адвокатского экзамена» (он будет утверждать положение о проведении экзамена вместо адвокатских палат), а также «введение дополнительного члена в квалифколлегии от научного сообщества (в результате число членов коллегии станет четным и у представителей адвокатуры не будет преобладающего большинства)». Господин Архипов считает «достаточно спорной мерой» поправки о дисциплинарной ответственности адвокатов, не пребывающих на территории РФ более года: «Но поскольку это вопрос дискреции адвокатских палат, надо думать, что правоприменительная и дисциплинарная практика сложится разумно и палаты будут избирательно подходить к этим видам отношений». Алексей Артемов настроен более пессимистично: «Новое основание для лишения статуса (отъезд за границу на срок более года) выглядит политически мотивированным и направленным на отлучение "неугодных" адвокатов от профессиональной деятельности».

По мнению Сергея Ковалева, дополнительным фактором улучшения качества представительства может послужить «повышение качества судейского корпуса и установление более жестких требований к судебному процессу. При этом процессуальных правовых норм для этого хватает, а методик, умений, квалификации судей и времени для погружения в суть дела часто нет», резюмирует он.

Что изменить в российском законодательстве
Подводя юридические итоги прошедшего года, “Ъ” опросил юристов, в каких изменениях сейчас нуждается российское законодательство. Ответы затрагивают самые разные сферы деятельности. Необходимы систематизация и упорядочивание антисанкционных российских правовых норм, считает Дмитрий Позин. Алексей Станкевич полагает, что нужно «адаптировать законодательство под усиливающиеся тенденции цифровизации, электронного документооборота» и установить критерии допустимости электронных доказательств. Изменений, по его мнению, требует и сфера онлайн-торговли через площадки, включая определение пределов ответственности ее участников.

Процессуальному законодательству требуется реформа групповых исков, считает Иван Веселов: «К примеру, если лицо не присоединяется к групповому иску в арбитражном суде и подает личный иск, при вынесении решения по групповому производство по индивидуальному иску прекращается. В этом случае лицо фактически лишается права на судебную защиту. Вопрос о порядке получения таким лицом принудительного исполнения также остается открытым».

В сфере банкротства Иван Гулин выступает за появление в России корпоративных управляющих (когда арбитражным управляющим выступает юрлицо), «создание мотивации к сохранению предприятия» для его владельцев и допускает «возврат к продолжниковой модели банкротства». Советник адвокатского бюро «S&K Вертикаль» Алина Хамматова видит потребность в повышении эффективности реабилитационных процедур и появлении банкротства группы компаний.

Старший юрист практики разрешения споров о банкротстве бюро адвокатов «Де-юре» Дарья Иванова полагает, что сначала нужно привести в соответствие с законом о несостоятельности правовые акты, которые вступают с ним в противоречие — эти проблемы сейчас пытаются решать суды. Например, в постановлении пленума ВС от 4 марта 2021 года говорится, что рассмотрение жалоб на действия организатора банкротных торгов не отнесено к компетенции ФАС, но на деле служба продолжает рассматривать такие жалобы, указывает госпожа Иванова.

В антимонопольной сфере Анна Акифьева предлагает «либерализовать уголовную и административную ответственность за картельные соглашения» и расширить «антикартельные иммунитеты для группы лиц». В корпоративном праве, по ее словам, «необходимо конкретно регламентировать признаки обычной хозяйственной деятельности и критерии взаимосвязанности в институте одобрения крупных и "заинтересованных" сделок».

По словам Алексея Артемова, в уголовно-правовой сфере проблема, скорее, лежит не в законодательстве, а «в произвольном и обвинительном его применении и уходе от смысла состязательного уголовного процесса». Вместе с тем, добавляет он, можно было бы «поставить точку в вопросе ареста предпринимателей» и «закрепить прямые запреты на помещение в СИЗО в зависимости от рода деятельности обвиняемого и объекта преступления», причем распространить их не только на бизнесменов, но и на других фигурантов дел по экономическим статьям.



Автор: Анна Занина
Источник: КоммерсантЪ